Мы используем куки-файлы. Соглашение об использовании
Город

«Арбатская коммуналка — удивительная школа жизни»

Юлия Судакова12 марта 2021 10 857
2021-03-12T20:44:25.643000+00:00
«Арбатская коммуналка — удивительная школа жизни»
О московском быте прошлого века рассказывает наша собеседница Лариса Константиновна Моторина. После замужества ей довелось пожить в коммуналке в центре столицы, на Арбате. Как приходилось выстраивать отношения с соседями, с какими сложностями довелось столкнуться, что запомнилось больше всего?

До середины 1960-х наша семья жила в трехкомнатной квартире в деревянном доме в Марьиной Роще («70 лет назад единственный автобус казался роскошью»), а в 1964 году завод, на котором работал папа, выделил нам двухкомнатную квартиру в пятиэтажке («В тесноте, да не в обиде: как жилось в хрущевке полвека назад»).

В ней я прожила не очень долго: вскоре вышла замуж и вернулась с мужем в оставшуюся за мной комнату в Марьину Рощу — хотелось жить одним. Спустя год у нас родилась дочь. Разумеется, в промерзающем деревянном доме без центрального отопления мы часто болели и постоянно ездили ночевать к моим родителям. У них и без нас было, мягко говоря, тесновато: папа, мама, бабушка и сестра, а тут еще и мы втроем с младенцем! Спали мы на полу, зато в тепле.

Фото из личного архива Л.К. Моториной

Тетя моего мужа была заслуженным работником медицины (в войну — начальником эвакуационного госпиталя). Посмотрев на наши мучения, она написала заявление с просьбой выделить ей отдельную квартиру, а нам отдала свою 13-метровую комнату в коммуналке на Арбате.

Дочку мы на первых порах оставили у родителей (моя мама работала в детском саду и брала ее с собой), а мы должны были спокойно доучиться — в общем, переехали с мужем вдвоем.

«Дом с рыцарями»

«Дом с рыцарями», ул. Арбат, 35/Фото: Наташа Скробова, Антон Тилипман/proulochki.ru

Арбат, 35, — это знаменитый «Дом с рыцарями». Когда-то это был доходный дом, построенный по проекту архитектора Валентина Дубовского. Заказчиком был купец Филатов, дом потом был записан на имя его жены, Анны Тимофеевны. Предполагалось, что жить в нем будет состоятельная публика.

Судя по планировке квартиры, так оно и было — во всяком случае, до всенародного уплотнения, когда квартиры разделили на коммуналки и раздали советским гражданам, нуждавшимся в жилье).

Ул. Арбат, 35. Фото из архива 1974 года/old-bazil.livejournal.com

Когда-то в нашей квартире точно была комната для прислуги (потом она служила кладовкой на кухне). В доме был красивый лифт, мраморные лестничные площадки, фрески на потолках в подъезде, лепнина, оконные витражи. А еще были высоченные потолки — 4,2 м: очень красиво, но мытье окон превращалось в целую эпопею!

Дом был полукруглым — посередине двор-колодец, и из своих окон мы видели другую сторону дома. Подобная архитектура весьма располагала к особой акустике, поэтому одним из ярких воспоминаний нашей жизни стал выставленный на подоконник магнитофон с записями Владимира Высоцкого — его в такие дни слушали все жильцы.

Коммуналка — это удивительная школа жизни. Муж-то вырос в этой квартире — пусть и коммунальной, зато в самом центре Москвы. Я же была фактически деревенским жителем, так что многое на тот момент мне было в диковинку.

13-метровая комната и все остальное

Комната 13 м — это очень скромно. В ней помещались диван, на котором спали мы с мужем, тумбочка с телевизором, узкий двустворчатый шкаф, стол, детская кроватка и небольшая парта для дочкиных занятий (через пару лет мы забрали ее от бабушки с дедушкой, хотя еще довольно долго каждое утро ездили в детский сад на проспект Мира, а потом и в школу). 

Фото из личного архива Л.К. Моториной

Зимняя одежда хранилась в коридоре у входной двери, там же стоял и наш собственный холодильник «Саратов». Одновременно угодить в желаниях всем членам семьи было сложно: дочке хотелось спать, мужу — смотреть телевизор…

Наша комната была очень маленькой, но ванная в квартире была поистине огромной. Правда, возможность воспользоваться ей надо было ловить — в этом смысле больше всего повезло соседям, которые жили рядом: было легче отследить, когда она освобождалась.

Те же трудности были и с телефоном — одним на всех. Он являлся вечным предметом вожделения: долго болтать было невежливо по отношению к другим соседям, хотя иногда очень хотелось. При этом он был занят почти всегда — мне приходилось стоять за углом, чтобы поймать момент, когда трубка освободится. Тогда я пулей мчалась, чтобы первой успеть занять аппарат.

С туалетом были свои особенности. В нем по стенам на гвоздиках были развешаны индивидуальные сиденья (у каждой семьи — свое), всякий раз надо было это сиденье снимать и устанавливать, а потом вешать на место. Кроме унитаза был и неработавший писсуар, который остался с «барских» времен.

Коммунальный рай без забот и хлопот?

У нас было четверо соседей. В одной (32 кв. м) жил известный химик с женой и дочкой. В другой — с эркером (тоже 32 кв. м) — полковник милиции с женой и детьми. В третьей (всего 9 м) — заведующая детским садом и ее сын.

Кухня у нас была настолько большой, что в ней можно было танцевать, чем мы и пользовались, когда к нам приходили многочисленные гости — друзья-стэмовцы (участники студенческого театра эстрадных миниатюр. — Прим. ред.).

Две газовые плиты по четыре конфорки были общими, зато кухонные столы (довольно скромные) и полки для хранения посуды — у каждого свои. Споров насчет использования плиты не припомню: то ли готовили в разное время, то ли без проблем договаривались, то ли конфорок хватало на четыре семьи.

Еще была дверь в черный ход, на ней висел мешок, куда сбрасывали мусор — специальные коммунальные работники периодически забирали его и выносили на помойку. Эта услуга стоила по 1 рублю в месяц.

Стирка в то время была трудоемким процессом: машинок у нас, разумеется, не было. Чтобы простирнуть мелкие ежедневные вещи, я отправлялась на кухню, разогревала на плите ведро воды, а потом там же, в корыте, стирала. Ради крупных бельевых партий вроде постельного белья мы пользовались общественными прачечными — собирали большой узел и везли его на Кутузовский проспект, где потом сидели и ждали окончания процесса.

Как-то раз мы чуть было всерьез не поругались с одной из соседок: она повесила сушиться на кухне белье, а я принялась жарить камбалу. Ткань, разумеется, тут же впитала в себя запах — пришлось всё перестирывать. Я потом долго извинялась, а впредь старалась заранее проговаривать любые свои действия, чреватые хоть какими-нибудь последствиями для соседей.

Непременное условие жизни в коммуналке — обязательная еженедельная уборка. Выложенные наборным паркетом коридоры были огромными — при желании можно кататься на велосипеде, плюс кухня, ванная, туалет… 

Особое «удовольствие» — отмывать плиту: ее чугунные решетки надо было замачивать в ведре с теплой мыльной водой, а потом отскребать их. Соседки зорко следили за качеством уборки (особенно не в свои дежурства). 

Интересно, что график этих дежурств зависел от числа членов семьи: два человека — две дежурные недели подряд, три человека — три недели подряд.

Однажды у нас случилось большое событие — морили клопов (да, клопы — это бич того времени). Помню, согласились на эту процедуру не все — одна из соседок отказалась, заставлять ее никто не стал, хотя такие мероприятия надо бы проводить сразу во всех помещениях.

Ул. Арбат, 1980 год/Фото: Н.Н. Бобров/pastvu.com

Соблюдая политес

Отношения с соседями в коммунальной квартире — крайне важный момент. Оно и понятно: у каждой семьи есть своя комната и какая-никакая приватность, но общественные пространства все же не позволяли окончательно отделиться от других семей. Общались мы относительно ровно, хотя не обходилось и без маленьких интриг (особенно когда я только переехала в эту квартиру и начинала строить отношения — соседи многозначительно заглядывали в глаза и рекомендовали дружить именно с ними).

Фото из личного архива Л.К. Моториной

И все-таки я старалась держать нейтралитет, что было довольно легко: на Арбате на тот момент жила интеллигентная публика, умевшая соблюдать политес. Тем не менее такого сердечного добрососедства, как показывают в некоторых советских фильмах, не было: мы не сидели по праздникам за общим праздничным столом, я не оставляла дочку на попечение соседей.

Впрочем, бывало, вечером я уходила в театр Вахтангова, расположенный буквально дверь в дверь — даже пальто надевать не приходилось, и просила соседку присмотреть за уже спящей дочкой: муж вечерами работал или учился. Иногда мы обменивались рецептами: до сих пор одно из моих фирменных блюд — капустный пирог, приготовленный по рецепту одной из соседок.

Но необходимость считаться с мнением соседей ощущалась постоянно. Однажды очень холодным вьюжным вечером мы с дочкой подобрали щенка: что прикажете делать, как его оставить на улице? Мы принесли его домой и там поняли, что согласовать эту находку с соседями не получится ни при каких обстоятельствах. Щенка пришлось отнести обратно на улицу, и я до сих пор переживаю эту историю.

Но нельзя не упомянуть и о большой взаимовыручке: поймав в местном магазине какой-то дефицитный продукт, соседи тут же сообщали об этом. Мне вспоминаются оливковое масло, которое мы покупали бидонами, и гранаты — однажды я купила 12 кг и еще долго давила из них сок через марлю для дочки.

Мир вокруг

Гулять мы ходили на Гоголевский бульвар, чтобы и просто пройтись, и покататься с маленьких горок-склонов на санках. В совсем плохую погоду мы ходили в ГМИИ имени Пушкина, расположенный неподалеку (мы с соседкой бегали к шести утра, чтобы занять очередь и увидеть новую выставку, постоянную-то экспозицию мы, разумеется, знали наизусть).

Фото из личного архива Л.К. Моториной

Арбат обеспечивался хорошими продуктами — с ними было гораздо лучше, чем на окраине, которой на тот момент была Марьина Роща. Утром по выходным на угол дома приезжал дядя Миша, который привозил отличное мясо и молочные продукты — да, они стоили подороже, но мы были счастливы, потому что были обеспечены ими как минимум на выходные.

Арбат всегда был довольно престижным местом, так что мы старались пользоваться его преимуществами. Мы часто посещали кулинарию, расположенную при ресторане «Прага» (особенно мы любили одноименный торт, полуфабрикаты и паштеты), хотя большей популярностью пользовался магазин «Диета», где покупали антрекоты и колбасы. Цены были очень интересными по сравнению с нынешними: антрекоты стоили по 7 копеек, при этом проезд на троллейбусе — 4 копейки, в трамвае — 3 копейки, а на метро — 5 копеек.

Из арбатского дома — в Бибирево

В начале 1970-х наш дом передали в ведомство Министерства культуры, а жильцов начали переселять — как правило, в новые районы Москвы. Нам предложили три варианта: Лианозово, Орехово-Борисово и Бибирево. Мы выбрали Бибирево, чтобы быть поближе к моей семье и со временем поменять полученную двухкомнатную квартиру.

Фото из личного архива Л.К. Моториной

Но из дома на Арбате мы уехали последними — ждали, чтобы дочка окончила 4-й класс. На тот момент в здании уже давно не было электричества, но мы как-то подключили его самостоятельно и внесли телефон в комнату.

Позже из нашей квартиры, присоединив соседнюю, сделали ресторан «Дом актера». Немного ностальгирующий муж отмечал там юбилей, хотя и без таких громких поводов неоднократно встречался там с другом детства — бывшим соседом. Сами-то мы к тому моменту жили уже далеко от центра — сначала в Бибиреве, а затем — в Останкине.

В начале статьи: Арбат, 1989 год/Фото: личный архив, aldonis/pastvu.com

Подписывайтесь на наш канал в Telegram

#город#личный опыт
городличный опыт
Сейчас обсуждают
Аноним
29 марта 2024
редакцияeditorial@cian.ru